Прошу признать выборы недеЙствительными...

Мой первый опыт работы наблюдателем

На этих выборах я был наблюдателем от КПРФ. Участок №1990, р-н «Чертаново Центральное».
За время работы мне предлагали взятку, удаляли с участка, ближе к ночи председатель комиссии от меня просто убежала. От того, что я постоянно писал заявления о нарушениях, ей стало плохо. Участковая избирательная комиссия отказалась принять мои жалобы, территориальная избирательная комиссия убежала от меня в полном составе, поэтому заявление о нарушениях подал сегодня прямо в Чертановскую межрайонную прокуратуру.
На территории школы №1173, расположенной по адресу Москва, ул. Чертановская, д. 27б, 2 марта расположились три избирательных участка – №1989, №1990 и №1996. На каждом участке было по одному наблюдателю от КПРФ, больше наблюдателей от оппозиции на участках не было.
Я впервые понял, что такое «легальная оппозиция». Нас троих чуть ли не облизывали. Дали талоны на обед и ужин в столовой(это вообще-то не положено), на каждом участке выделили по специальной комнате для наблюдателей, куда управа района навалила кучу еды и:
1. 6 банок пива,
2. бутылку коньяка,
3. бутылку водки,
4. бутылку красного вина.
И такое на всех трех участках, расположенных в школе.
Я позвонил blacky_sergei и рассказал о таком «угощении». Он сказал, что это дурной знак и разместил информацию об этом в ЖЖ.
предполагалось, что наблюдатели начнут квасить с утра и к моменту подсчета голосов и получения протокола будут уже навеселе. Как меня ни упрашивали члены комиссии и тетенька-наблюдатель от «ЕР», к алкоголю я не притронулся.
Перед самым закрытием участка ко мне подошел Мостовой Иван Владимирович, наблюдатель от «Единой России» на участке №1989. Толстый лысый мужчина с седыми усами. Говорит:
– Сколько тебе заплатит твоя партия за это?
– Я здесь не ради денег.
– Да ладно! Я спрашивал, сколько вам заплатят, – я дам тебе гораздо больше. Ты только не смотри, как будут подсчитывать. Потом дадим тебе хороший протокол.
– Вы предлагаете мне взятку?
– Все равно ты знаешь, кто победит. Это ни на что не влияет.
– Я стою здесь не за Зюганова. Я отказываюсь от вашего предложения.
(беру бумагу и ручку, списываю ФИО с бейджика на груди Ивана Владимировича.)
– Смотри, не пожалей потом! – говорит Мостовой и уходит.
Я беру телефон, встаю посередине участка, и звоню blacky_sergei. Почему я ему постоянно звоню? Он специалист по проведению выборов. Он подробно проконсультировал меня накануне и наказал звонить, если возникнут какие-то вопросы.
Так вот, звоню я blacky_sergei, говорю ему: «Мне только что предложили взятку. Я отказался». blacky_sergei говорит: «Тебя сейчас скорее всего удалят с участка».
И действительно, услышав слово «взятка», тетеньки из комиссии стали бегать вокруг меня и вопить: «Клевета! Клевета!» Председатель комиссии Мошнина Ирина Владимировна подошла ко мне и сказала:
– Я удаляю вас с территории участка.
– На каком основании?
– Вы мешаете работе комиссии. Вы слишком громко разговариваете.
– Я тихо разговариваю, – говорю я.
– Вы ходите, а наблюдатель должен сидеть.
– Где сказано, что наблюдатели должны сидеть? – удивляюсь я.
Тут начинается подсчет. Мужичонка пересчитывает и режет ножницами оставшиеся у комиссии бюллетени, в это время две тетеньки закрывают списки избирателей, подсчитывая количество проголосовавших. Одновременно с этим вскрывают урны с заполненными бюллетенями и начинают раскладывать их по стопкам.
Это, кстати, грубое нарушение процедуры подсчета. Процедура подсчета голосов избирателей строго оговорена в ст.71-73 «Закона о выборах Президента РФ». Сначала подсчитываются и «гасятся» неиспользованные бюллетени. Потом «закрываются» списки избирателей – по журналам комиссии считают точное число проголосовавших. И лишь затем, после того как «погашены» неиспользованные бюллетени, а списки избирателей заперты в сейф, начинают вскрывать урны.
Все это делается, чтобы минимизировать вероятность «вброса» при подсчете. Число выданных бюллетеней должно быть равно разнице чисел полученных и погашенных бюллетеней. Количество бюллетеней в урнах должно быть не больше количества выданных бюллетеней. Если параллельно происходит подсчет голосов из урн и закрытие списков избирателей, то легко подогнать одно число под другое и тем самым замаскировать «вброс».
Я тихим, спокойным голосом объясняю это нехитрое правило членам избирательной комиссии. Мне говорят, что люди хотят закончить пораньше и поэтому делают все одновременно. Тогда я беру фотоаппарат и фотографирую.
Ко мне подходит председатель комиссии и говорит:
– Здесь запрещено фотографировать.
– Где в выборном законодательстве сказано, что мне запрещено вести съемку? – спрашиваю я.
Затем я настойчиво, но тихо и вежливо заявляю, что мне, как наблюдателю, разрешено все, что не запрещено. Председатель с секретарем отправляются формулировать Решение об удалении меня с территории участка. Впоследствии мне дали заверенную копию, которую я приложил к заявлению в прокуратуру. Читайте и удивляйтесь! Святая простота!
«Присутствовали члены комиссии с правом решающего голоса: Мошнина, Родина, Прохорова».
Сколько перечислено фамилий? 3 (три).
Внизу решения записаны результаты голосования о моем удалении:
«За – 11,
против – 0».
Где перечислены еще 8 членов избирательной комиссии с правом решающего голоса, голосовавшие «За»?
«Удалить Зыкова Д.С. из помещения для голосования... в связи с неоднократными нарушениями избирательного законодательства, выразившимися в ведении фотосъемки среди избирателей избирательного процесса».
Еще раз спасибо blacky_sergei – нет никаких законов или подзаконных актов, которые бы запрещали съемку на территории избирательных участков.
Я спокойно беру копию решения и в сопровождении четырех милиционеров покидаю территорию школы. Отправляюсь я в территориальную избирательную комиссию р-на «Чертаново Центральное», чтобы оспорить решение УИК №1990. Председатель ТИК, в отличие от членов участковых комиссий, знает законы – звонит он на участок №1990 и просит вернуть меня.
Я возвращаюсь, сажусь за парту и начинаю писать заявления в ТИК и прокуратуру. Много-много заявлений. По факту предложения взятки наблюдателю, нарушения процедуры подсчета бюллетеней, того, что я был неправомерно удален с территории участка в течение часа и в это время возможен был «вброс»...
Каждое заявление заканчивается словами: «Прошу признать результаты выборов по участку №1990 недействительными».
Ко мне подходит директор школы – солидная тетенька. Просит пойти «попить чай и поговорить по-человечески». Я говорю, что давно не школьник и их методы убеждения на меня не подействуют. В конце концов подчиняюсь просьбам и отправляюсь пить чай.
С 21:30 до 22:30 я пью чай с тремя членами комиссии – председателем (председатель профкома школы), секретарем комиссии (завуч младших классов) и членом комиссии с правом решающего голоса (директор школы).
В соседней комнате параллельно идет подсчет бюллетеней из урн и закрытие списков избирателей. Члены комиссии под наблюдением наблюдателя от «Единой России» подгоняют циферки.
Тетеньки просят порвать заявления. Они внезапно поняли, что нарушали закон. Больше они никогда в жизни не согласятся участвовать в избирательных комиссиях. Законов о выборах они не знают вообще. Они проводят выборы в течение 10 лет. У них есть некий абсолютно противоправный «порядок»:
«Наблюдатель должен сидеть и молчать»;
«Все, что не разрешено, – запрещено».
Они впервые столкнулись с наблюдателем, на которого не действует их учительско-командирский тон.
Есть члены избирательных комиссий, которые прекрасно знают выборное законодательство. Они хорошо знают, как его обойти, и благодаря «нужным» процентам быстро поднимаются по служебной и партийной лестнице.
Те, что пьют со мной чай, не из таких. Такая председатель надиктовала бы секретарю идеальное решение об удалении ненужного наблюдателя. Комар носа бы не подточил.
Эти проводят выборы так, как им рассказывали на «планерках» в ТИКах. Не задумываясь. Им «спускают» проценты, которые должен набрать кандидат. Они не знают, что то, что они делают, – уголовное преступление.
Три тетеньки, три матери, просят меня порвать заявления. Позвонить координаторам в Штаб и сказать, что все улажено. Они говорят, что все равно от результатов по этому участку ничего не зависит и «мой» Зюганов не выиграет. А если результаты выборов по этому участку признают недействительными, то их, трех тетенек, уволят. Все-все члены избирательной комиссии на участке №1990 больше никогда не будут участвовать в организации выборов. Ты доволен, 21-летний мальчик-коммунист?
Я недоволен. Я говорю, что у меня есть мечта. Мечта, чтобы результаты по этому участку отменили. И чтобы все-все тетеньки из избирательных комиссий от Калининграда до Владивостока узнали об этом. И трижды подумали, прежде чем вбрасывать бюллетени и подгонять списки.
Я продолжаю писать заявления. Кстати, два других наблюдателя от КПРФ на участках, находящихся на территории этой школы, ушли. Ушли сразу после 20:00, естественно, не забрав протокол. На связь со Штабом они не выходили.
Полночь. Я дописываю свои заявления. Увеличенной копии протокола комиссии на стене не висит. Подхожу к председателю комиссии с просьбой дать мне предварительные результаты. Она говорит «Сейчас, сейчас...» и уходит. Проходит час, председателя нет. Я спрашиваю членов комиссии:
– Где Ирина Владимировна?
– Составляет протокол.
– В каком кабинете она находится? Я имею право присутствовать при составлении протокола.
– Мы не знаем.
Я отправляюсь ее искать. Я спрашиваю всех встреченных, не видели ли они Ирину Владимировну Мошнину. Все отвечают, что давно ее не видели.
02:00. В комнату заходит женщина из комиссии. Говорит, что Мошниной стало плохо. Ей вызвали «скорую».
В комнату входит Игорь Уваров, член избирательной комиссии №1996, учитель школы №1173, в сопровождении трех милиционеров. Худой, длинные волосы с косой. Он говорит, что, так как на дворе уже 3 марта, я не имею больше прав наблюдателя и нужно меня выкинуть на улицу. Он говорит, что у наблюдателя есть одно право – ходить в туалет без сопровождения.
Он говорит, что знает мой адрес и пацанов из моего района. Игорь Уваров преподает уличные танцы. «Представляешь какой у меня контингент?» – спрашивает он.
03:00. В комнату заходит Ирина Владимировна, председатель нашей комиссии. Она выглядит так, как будто выбралась с того света. Говорит, что уходит на больничный с завтрашнего дня.
Отдает мне заверенную копию протокола. Я выполнил основную задачу наблюдателя – получил копию протокола комиссии до отправки его в ТИК. Еще я хочу завизировать все написанные мною бумажки. Я специально писал в двух экземплярах.
Она должна написать «Ознакомлена» и поставить подпись.
Председатель читает мои заявления вслух. Сбивается и пьет какие-то лекарства. Снова читает. Говорит, как она была глупа, не поняв сразу мою лживую натуру. Как я не могу испытывать благодарности к членам комиссии за то, что они приняли меня и накормили!
В общем, она отказывается писать «ознакомлена» на заявлениях. Говорит, что в моих заявлениях одна ложь. Говорит, что я не имею права писать на бумаге то, что не могу доказать. Говорит, что эти бумаги надо порвать.
Одна из членов комиссии берет у меня одно из заявлений и рвет. Я поспешно убираю оставшиеся в папку. Покидаю комнату. На прощанье члены комиссии еще раз поклялись никогда больше не участвовать в подсчете голосов. Пожелали никогда больше меня не увидеть.
Под утро, отвозя меня домой, координатор спросил: «Парень, а тебе это нужно было?» Я ответил, что да. Что только так и надо работать на участках. Ведь в идеале от поведения каждого в день голосования зависит будущее страны на следущие 4 года. Поэтому не стоит жалеть сил.

Дмитрий ЗЫКОВ.
(http://dmitryhorse.livejournal.com/34129.html)

  Эту Мошнину Ирину Владимировну  саму надо удалять на помойку